Вначале почти не видное и прозрачное, потом оно стало пожирать хранившую пустыню темноту, все больше вступало в права, ночь медленно уходила из пустоши, оставляя место дню. Многие путники в этот миг останавливались после часа двух ходьбы, садились на песок, клали рядом с собой оружие, вещи, закуривали или не закуривали трубки. Они останавливались лишь для того, что бы увидеть восход.

Может быть, это их последний восход солнца, живя в более-менее спокойных городах забываешь, что через минуту тебя может и не стать, а какой ни будь мародер (крыса)вывернет твои карманы, снимет броню, заберет вещи и оружие и, насвистывая простенький мотивчик, пойдет вближайший город. Люди смотрели на восток, люди в этот момент отдыхали, думали, просто сидели.

Жизнь просыпалась в пустыне, лучи солнца превращали мертвую, холодную пустошь в начале в теплую, потом горячую, а потом в раскаленную печь жизни. Basiliskи выходили из своих пещер, недовольно рыча от голода, стайки Antov устроят очередной много километровый забег по пустыне, всевозможные животные просыпаются, правда человеку с этой жизнью лучше не встречаться, ведь он ее уже отвергнул один раз, отвергнул всю планету, и теперь природа не хочет доверять человеку.

На рассвете оживало все. А что-то уже не могло ожить и встречать рассвет. Короткий отрезок времени момент пламени, крови, стали, учащенного дыхания, криков, дыма и стрел. Момент падающих товарищей по оружию и жестокого наслаждения при виде падающего противника.
Еще три часа назад они были живы, смеялись, попивали воду из фляжки и вспоминали свои семьи, от которой ушли в ополчение города неделю назад. Тридцать восемь лет жизни полной приключений и происшествий лежало пол камнем. Рядом другой человек. Его тело пробито десятком стрел, лицо с остекленевшими глазами устремлено в небо. Его кровь впитывает Пустыня, как гигантский вампир она каждый день питается красными ручейками. Четырнадцать лет детской жизни, а потом тридцать лет стрельбы, разбоя, убийств и любви к единственной любимой. Рядом еще один человек, и еще и еще ...
Короткий промежуток времени. Момент навсегда ослепляющих, сжигающих вспышек, ужасного осознания происходящего, стираемых за секунду с лица земли городов, паники, понимания того, что ты уже обречен. Момент адского огня и нещадящего, невидимого врага, от которого никак не укрыться. Навсегда выжженные с лица земли народы. Дымящиеся руины, миллионы погибших детей, женщин, стариков. Тысячелетняя история расы.
Полвека истории ста людей и тысячи лет истории цивилизации. Неисчислимое множество переживаний, мыслей, событий. Неисчислимое количество геройства, подлости, войн и мирных дней. Все это за один отрезок, немыслимо короткий по вселенским масштабам отрезок времени. За пять минут...

Уже второй раз пять человек наблюдали закат, лежа в пяти метрах от небольшой дороги, проходящей вдоль берега от Gludina на юго-восток затем северо-восток до Girana и дальше на север. Куда она вела - никто не знал, едва заметные ее следы кончались там, куда не ступала нога героя.
Майкл приподнялся, достал “фляжку”(я просто не помню как ее называли раньше), немного сполоснул рот и сплюнул воду на горячий песок. Благо, воды у них было много, а гребанный песок, забивший рот, был не очень приятен. Да и вода была, надо сказать, отвратная. С привкусом гнили, хотя и это - подарок богов.

Убрав фляжку за пояс, Майкл минут пять осматривал местность. Ничего. Один и тот же пейзаж все два дня. Ровная пустыня. Майкл посмотрел на солнце, оно уже садилось, через несколько минут наступит тьма, его отряду придется снова собраться в одну кучу, заснуть они смогут только с утра, ведь ночная пустыня грозит сюрпризами, которые могут не только подкрасться сзади, но и выползти из песка прямо под ногами. Насчет последнего Майкл не знал, но за годы жизни в пустоши привык верить разным, пусть даже самым невероятным слуха

Майкл поднялся с песка и “закурил”. Ночью не покуришь - свет от сигары виден на приличном расстоянии. Он навсегда запомнил того новобранца, который сидел на песке, облокотившись на камень. В лежавшей на колене кисти руки был окурок, а в черепе стрела. Еще один труп, еще один человек не встретивший рассвет. Майкл поежился от этой мысли. Какой-то урод продырявит тебе голову. А ты даже не будешь ожидать этого.
Достав меч, командир небольшого отряда встал и пошел к основной своей боевой группе. Группа укрылась в специально вырытой в песке траншее, и могла свободно просматривать дорогу. Траншею накрыли небольшим тентом из кожи Basiliskov, ее присыпали песком, и теперь это был лишь небольшой бархан, таких вокруг было много. Майкл подошел поближе, приподнял край “палатки”.

В траншее, полулежа, находились его основные бойцы - пулеметчик Фокс и снайперша Катрин. Эти двое представляли из себя отличную команду. Фокс мог сдержать со своим (РПК)МАГИЕЙ-20-25 человек, не давая им при этом добраться до него, а Катрин творила чудеса со своим луком, могла навскидку пристрелить человека, стоящего за километр от нее. Фокс оторвал лицо от книги по магии, который читал при свете огня костра.
Почуяв запах табака, Фокс улыбнулся и попросил угостить сигаретой. Для Майкла это не составило особого труда, для хорошего человека ему никогда и ничего не было жалко. В том числе и “свинца”. Фокс прикурил и с наслаждением выпустил дым из легких. Майкл улыбнулся, и сказал:
-Эй, Фокс, кинь окурок в “урну”...
он чуть не подавился. Выплюнув сигарету, он начал матюгаться на Майкла:
-Мать, подонок! Майкл, я ведь не посмотрю, что ты командир. Набью рожу, мало не покажется.
Майкл тихо посмеялся. Вся команда помнила тот случай, когда хмельной Фокс, обмывавший полученное звание “рядового”, выбросил окурок в ржавую бочку. Откуда ему, болезному, было знать, что в бочке хранился порох, а ее (бочку) забыли закрыть. Еще один прикол был в том, что пьяный Фокс забрался на склад этого самого пороха. Рвануло нехило. Весь замок был поднят по тревоге, пять взводов усиленных танками с "тарбарами" направились к складу. Небольшой склад горел синем пламенем, а рядом сидел протрезвевший Фокс. В принципе, если не считать года нарядов вне очереди, снимаемых в течение того же самого года 70% довольствия и испорченного шмотья. Больше он не курил после спиртного.

Часть II

Авт: Aeon